Индонезийские бадуи избегают современности. Но всё большее число людей отказывается от своего образа жизни.

Это был просто ещё один день в Канекесе, когда на Германа Джаркана (на фото) снизошло озарение. Однажды днём в мае 2014 года он спешил домой после еженедельного шопинга. На плечах у него была деревянная дубинка, на обоих концах которой висели два больших мешка, нагруженных рисом, растительным маслом и соленой рыбой. Его босые ноги цеплялись за булыжники тропы, которая петляла по холмам и через леса.

Прогулка давала ему время подумать. Его мысли часто возвращались к вопросу, который не давал ему покоя долгие годы: должен ли он оставить свою деревню и семью в поисках лучшей жизни на границе?

Аргументы «за» и «против» были так же хорошо проторены, как и тропинка под его ногами. В его деревне был его мир. Так было задумано. Его народ всегда сторонился современности. Но он бывал в больших городах внешнего мира  и удивлялся: люди там жили в зданиях, заслонявших небо и управляли машинами, которые двигались во много раз быстрее самого быстрого человека. Этот мир манил его. Он хотел быть ближе к нему. Но он должен был быть уверен. Уехав, он никогда не сможет вернуться назад.

С годами Герман научился отгонять эти мысли. Но сегодня все было иначе. «Если я не уйду сейчас, то не уйду никогда», — понял он. И он решил уйти. Ощущение было такое, словно с его плеч сняли груз.

Канекес находится всего в трёх часах езды от Джакарты, шумной столицы Индонезии, но кажется, что это совсем другой мир. Исчезли высотные дома, шумные пробки и толпы людей. На их месте — лес: древние деревья, стоящие на страже, яркий зеленый мох, покрывающий гниль и тропинки, ведущие к террасам бамбуковых домов бадуи.

Бадуи живут в этом уголке западной Явы уже много веков. Они являются примером того, что индонезийцы называют масяракат адат, этнических групп, которые живут в соответствии со своими традициями. Их жизнь вращается вокруг их религии.

Они верят, что их лес — это источник Вселенной, а они — его божественно назначенные хранители. Чтобы защитить землю, они должны «следовать тому, что делали наши предки, чтобы жить в гармонии с природой», — говорит Сангсанг, чиновник из племени бадуи, который, как и многие индонезийцы, носит только одно имя.

Бадуи — народ, попавший в янтарную ловушку

Бадуи, ведущие натуральное хозяйство, живут по жёстким правилам. Им запрещено орошать свои поля, использовать химические удобрения и пестициды, а также сажать культуры, которые наносят вред плодородию земли. Чтобы защищать землю, они должны быть ритуально чистыми.

Современность — это притча во языцех для обозначения морального разложения. Электричество запрещено, как и радио, телевидение и мобильные телефоны, а также использование современных транспортных средств. Они не могут носить обувь или длинные брюки. Туалеты запрещены.


Вид с антенны, деревня Каду Кетуг во Внешнем Бадуй, 30 октября 2022 года, Бантен, Индонезия.

Подобно амишам Америки, бадуи — народ, запертый в янтаре. Голландская гравюра 16-го века с изображением двух мужчин Бадуя могла бы быть их современным портретом. И всё же на окраине Канекеса кислотный дождь современности медленно растворяет янтарь.

Бадуи делятся на две касты: внутренние бадуи, которых насчитывается около 900 и 15 000 внешних бадуи, которые живут на подковообразной земли вокруг священного южного ядра Канекеса. Внешние бадуи более свободны. Они могут передвигаться на современных автомобилях и могут носить обувь. Но им по-прежнему запрещено водить машину, а заряжать свои телефоны они могут только во внешнем мире. В результате они как бы разрываются между прошлым и настоящим.

На протяжении веков жители внутренних районов страны полагались на внешних Бадуи как на оплот против современности. Последние имеют дело с эмиссарами из внешнего мира: местным правительством и туристами. Таким образом, отшельники внутреннего святилища могут свободно заниматься своим аскетизмом. Как говорит г-н Сангсанг, «внутренние бадуи выше по статусу» именно потому, что они имеют меньше дел с внешним миром, чем их соседи.



Эта иерархия вплетена в ткань повседневной жизни, в цвет их одежды (черно-синий для внешних, черно-белый для внутренних бадуи); в стены их бамбуковых домов (узоры разрешены только для внешних); и в почтение, которое внешние оказывают внутренним.

Эти различия также отображаются на земле. Внутренние и внешние разделены географически. Поскольку они чисты сердцем, внутренние могут жить среди своих священных мест; внешние должны жить дальше.

Индонезийское правительство управляет внешним Канекесом, в то время как внутренними районами управляют духовные лидеры бадуи. «Для деревень внутренних бадуи это то место, где правительство останавливается», — говорит Яро Саеджа, староста Внешнего бадуи, показывая на свой дом. Обе группы могут посещать друг друга, но не более чем на две ночи.

Однако из этой заповеди есть исключение. Жители, осужденные за совершение самых тяжких грехов, таких как прелюбодеяние или вождение автомобиля, изгоняются во внешний Канекес на несколько месяцев. В этом наказании отражено неприязненное отношение внутренних к внешним: первые благодарны за то, что внешние деревни отгораживаются от внешнего мира. И все же это служба, которая должна, благодаря контакту с этим миром, запятнать их души.

Несмотря на то, что граница ассоциируется с грехом, всё большее число внутренних бадуи переселяется во внешний Канекес. Многие из них ранее были изгнаны оттуда. По окончании изгнания власти внутренних земель спрашивают их, хотят ли они вернуться домой или остаться во внешнем кольце. Большинство отвечает: «Я останусь», — говорит г-н Сангсанг. По его оценкам, каждый год на границу переезжают десять бадуи — около 1% населения внутреннего ядра. По его словам, их привлекает современность. Власти не стоят у них на пути. Но это нелегкое решение.

Назад дороги нет

Мистер Герман сидит, скрестив ноги, в хижине возле одного из своих полей, примерно в пяти минутах езды от своего дома во Внешнем Бадуи. Он достает один из двух телефонов («один для бизнеса, другой для личного пользования») и показывает фотографию свою и двух друзей из бадуи в Джакарте. По его словам, снимок был сделан профессиональным фотографом — одним из хороших друзей мистера Германа.

М-р Герман впервые покинул Канекес, когда ему было 13 лет. Он помогал своему отцу, который делал поделки для туристов, доставить большой заказ клиенту в Джакарту. Чтобы добраться туда, они шли босиком два дня.

Когда они пришли, Герман увидел небоскребы и пилоны. Он увидел крошечные фигурки рабочих, стоящих высоко в каркасе здания, которое они возводили, и кран, подающий им металлические балки. Как они забрались так высоко, удивлялся он. Как они общались с крановщиком? «Я был поражен», — говорит он.

Он стал проводить больше времени во Внешнем Канекесе. Подрабатывая там, он познакомился с туристами, которые научили его индонезийскому языку. «Я хотел завести друзей из внешнего мира», — вспоминает он.


Семейный портрет Германа Джаркана (справа) и его жены Арвати 31 октября 2022 года в деревне Каду Кетуг, Внешний Бадуй, Бантен, Индонезия.

Внешний Канекес был не таким чужим, как Джакарта, но по-своему отличался от неё. Внешним жителям было намного легче, чем внутренним, думал Герман. Для строительства своих домов они могли использовать пилы. Внутренним приходилось использовать топоры и мачете — громоздкие, утомительные инструменты. За то время, которое требовалось ивнутренним ннерам, чтобы дойти от внутренних деревень до внешних, внешние могли доехать до Джакарты на автобусе или поезде. Он начал мечтать об отъезде.


Дом Германа во Внешнем Бадуи, в котором используются солнечные батареи, в деревне Каду Кетуг, Бантен, Индонезия.

Хотя правила во Внешнем Бадуи более гибкие, использование технологий все еще ограничено. Во Внешний Бадуй даже не было проведено электричество.

Жизнь встала на пути. Герман женился, завел детей, ухаживал за полями. Перспектива расстаться с родителями причиняла ему боль. Он не знал, как он будет обеспечивать себя во Внешнем Канекесе. «Во внутренних районах вы справляетесь вместе», — говорит Джамиди, племянник мистера Германа, который был изгнан во внешние районы в июле 2022 года. Земля находится в собственности и обслуживается общиной. Напротив, во внешнем мире, говорит Джамиди, «всё — деньги».

Но Герман продолжал исследовать мир, навещая своих друзей в Джакарте несколько раз в год. Они показали ему, как заказать такси по мобильному телефону и водили его в модные рестораны, где ему приходилось объяснять ошеломленным охранникам, почему у него босые ноги. Эти поездки пробудили стремление к приключениям и свободе действий. «Я хотел попробовать то, что мне не разрешено делать», — говорит он. «Я хотел попробовать быть более свободным».


Герман показывает свой фотоархив, когда он еще жил в Бадуй Далам, 31 октября 2022 года. В Бадуй Далам разрешено носить только белую и черную одежду.

В тот день в 2014 году, когда Герман вернулся домой с рынка, он сообщил жене о своём решении. Он тосковал по свободам Внешнего Канекеса, но именно растущие трудности жизни во внутренних районах стали решающим фактором в его решении. По мере того, как население внутренних земель росло, земля, отведенная каждой семье, с каждым поколением сокращалась. Родителям Германа в своё время был выделен один гектар земли; Герман получил лишь половину этой площади.

В будущем всё будет по-другому, считает он. Он сможет купить землю и продавать излишки продукции на гораздо большем рынке. Во Внешний Канекес приезжает больше туристов, чем во внутренний (который запрещено посещать иностранцам), к тому же он сможет использовать мобильный телефон для рекламы и продавать свои товары потребителям через Интернет. «Я подумал: „Из всех нас пятерых [его родителей и братьев] один не может быть бедным, один из нас должен развиваться“. Так я набрался смелости и вышел в свет».



Месяц спустя Герман и его семья покинули Внутренний Канекес. Наконец-то мечта, которую он лелеял 25 лет, осуществилась. Однако вместо того, чтобы торжествовать, Герман был охвачен тревогой. У него не было работы, и он едва мог позволить себе прокормить семью. Беспокойство не давало ему спать по ночам. Тоска по жизни и семье, оставшейся во внутренних районах, также не давала ему покоя.

Лиминальное пространство

Восемь лет спустя жизнь Германа изменилась. У него четыре земельных участка, на которых он выращивает бананы, дуриан, вонючую фасоль и древесину. Свою продукцию он продает через Интернет. Он преуспевает и смог купить дом для своего недавно женившегося сына. Его родителям потребовался год, чтобы смириться с его решением уехать, но теперь они рады за него, говорит он.

Во многих отношениях Герман — это образ современного индонезийца. Он отвлекает своего годовалого сына мультфильмами на смартфоне. Когда он не работает на полях, он живет в своем телефоне, как и любой другой одержимый социальными сетями миллениал. Он мыслит категориями прибылей и убытков, а не добродетели и порока, что вполне объяснимо, учитывая, что он носит шлепанцы, а на его соломенной крыше прикреплена солнечная батарея, что нарушает запрет на обувь и электричество.

Его новая жизнь не лишена трудностей. Индивидуализм Внешнего Бадуи расчистил Герману путь к превращению в предпринимателя, но это также сопровождается недостатком — чувством отчуждения от своей культуры. Он отговаривает своих братьев и сестер следовать за ним во внешний мир, отчасти для того, чтобы они могли заботиться о своих родителях, но также чтобы избавить их от «тяжелых испытаний, которые мне пришлось пережить» во Внешнем Канекесе.

Герман не жалеет о своем переезде: «Я действительно доволен своей жизнью». Он говорит, что не гнушается правилами Внешнего Бадуи, как это было во внутренних районах. «Если мы уступим всем нашим желаниям, это никогда не закончится. Пока у меня достаточно средств, чтобы прокормить мою семью и позаботиться о её нуждах, я доволен». Но с каждым годом небольшое, но растущее число внешних прислушивается к этим желаниям и полностью отказывается от Канекеса. Врывается современность. Пути назад нет.

Эта статья появилась в разделе рождественских новостей печатного издания под заголовком «Повелители времени».

Источник: www.economist.com