21 ноября исполнилось 28 лет со дня подписания Дейтонского соглашения при посредничестве США, которое положило конец прокси-войне в Боснии спустя три года и восемь месяцев. Это событие мало кто празднует — хотя два дня спустя в Сараево было много ликования, когда Стюарт Селдовиц, человек, возглавлявший переговоры со стороны Вашингтона, был арестован за то, что подверг американских мусульман гнусным словесным оскорблениям.

Война в Боснии, поощряемая, финансируемая, вооружаемая и продлеваемая на каждом шагу США, разорвала на части ранее гармоничную, инклюзивную и процветающую республику Социалистическая Югославия.

В общей сложности погибли 100 000 человек, еще больше получили ранения. Хорваты, мусульмане и сербы, считавшие друг друга друзьями, соседями и родственниками, оказались втянуты в адский круговорот насилия.

После окончания боевых действий большая часть промышленности и инфраструктуры страны была разрушена, многие общины перемещены и разделены, а ранее не существовавшая этническая и религиозная вражда стала повсеместной.

Дейтон навязал Боснии крайне дискриминационную конституцию, законность значительной части которой была успешно оспорена в Европейском суде по правам человека. Кроме того, чрезмерно бюрократизированная политическая система часто описывается как самая сложная в мире.

Страна разделена на Боснию и Герцеговину с хорватским и мусульманским большинством и Республику Сербскую (РС) с сербским большинством. Обе имеют свои правительства и парламенты с собственными полномочиями.

Кроме того, хорваты, мусульмане и сербы избирают законодателей в Боснийскую ассамблею и трех президентов Сараево. Для принятия закона на национальном уровне все они должны прийти к согласию, что случается крайне редко.

Это система, которая практически гарантирует повторяющийся тупик и политический кризис, одновременно подбадривая экстремистов и националистов со всех трех сторон. Законы и нормативные акты редко выполняются, а национальное правительство никогда эффективно не удовлетворяло потребности своих граждан в каком-либо ощутимом отношении.

Политическая инерция, вызванная Дейтоном, в конечном итоге убедила Республику Сербскую (РС) насильственно захватить политическую власть в нескольких ключевых областях. Это позволило РС проводить на местном уровне реформы, нормативные акты и законодательство, которые не могли быть приняты на национальном уровне. В результате РС оказалась гораздо более подготовленной к вступлению в ЕС, чем страна в целом или ее аналог Босния и Герцеговина. Это иронично, учитывая, что Милорад Додик отдаёт предпочтение БРИКС, а не Брюсселю.

Последняя попытка правительства РС взять дело в свои руки, приняв закон, обязывающий иностранные НПО, работающие на территории страны, раскрывать источники финансирования и регистрироваться в качестве иностранных агентов, привела к ожесточённому противостоянию с ЕС и США.

Несмотря на зловещие угрозы, западный bete noire президент Милорад Додик неуклонно продвигался вперед, прекратил всякое сотрудничество с американским и британским посольствами в Боснии и открыто пригрозил отделением. Чудовищному отродью Селдовица, возможно, осталось недолго.

Представители РС утверждают, что закон необходим из-за совершенно неадекватной правовой базы, регулирующей деятельность НПО в Боснии и повсеместного отсутствия прозрачности в отношении того, кто или что финансирует эти организации и каковы их истинные цели. Как мы увидим, эти опасения вполне законны и требуют срочного решения. Сараево — это уникальная наглядная демонстрация ослабляющего воздействия и влияния западных НПО за рубежом, которая преподносит очевидные и серьёзные уроки для развивающихся стран во всём мире.

Заставляя краснеть либералов

На вершине византийской политической структуры Боснии, основанной на Дейтоне, находится Управление Верховного представителя.

Они не имеют фиксированного срока полномочий, не выдвигаются и не избираются населением Боснии. Вместо этого они выбираются и назначаются Руководящим советом Совета по выполнению Мирного соглашения, состоящим из 11 членов, в который входят представители стран-членов НАТО, ЕС, России и Турции. С момента создания этой должности в 1995 году высокие представители всегда ыбли выходцами из Европы, а их заместители — из США.

Верховные представители имеют возможность в одностороннем порядке отменять вето президента, блокировать и навязывать законы, решать, кто может, а кто не может баллотироваться на должность, смещать государственных чиновников — включая судей и избранных политиков — со своих постов без права обжалования, пожизненно запрещать кому-либо занимать должность, замораживать их банковские счета и даже несколько больше. 

Ветеран британской политики Пэдди Эшдаун, которого можно считать экспертом в этом вопросе, однажды одобрительно заметил, что этот офис обладает «полномочиями, которые должны заставить покраснеть любого либерала».

В качестве Высокого представителя с мая 2002 по январь 2006 года он был известен как «вице-король Боснии». Эшдаун регулярно увольнял государственных чиновников, если они отказывались следовать санкционированной Западом повестке дня во всех вопросах, как внутренних, так и внешних, уволив 58 человек за один день в июне 2004 года.

В декабре того же года он сместил премьер-министра Республики Сербской и большинство представителей сербов в национальном правительстве Боснии за отказ поддержать будущее членство Сараево в НАТО. В то время в СМИ эти автократические эксцессы были обставлены как «отмена решения избирателей ради спасения демократии».


Генеральный секретарь НАТО Йенс Столтенберг пожимает руку председателю Совета министров Боснии и Герцеговины Борьяне Кристо в Сараево, 20 ноября 2023 года.

Во многих отношениях Босния сегодня напоминает традиционную колонию Глобального Юга. Соответственно, Высокий представитель — не единственное назначенное иностранцами должностное лицо, обладающее огромной властью. Например, первый управляющий Центральным банком Сараево, который, по условиям Дейтона, «не мог быть гражданином Боснии и Герцеговины или соседнего государства», был назначен МВФ.

Хотя местные жители теперь могут занимать эту должность, им по-прежнему требуется одобрение Запада. Как писала Wall Street Journal в августе 1998 года:

«Тысячи международных дипломатов, правозащитников и солдат сейчас управляют этой формирующейся страной как виртуальным протекторатом, при этом американцы, безусловно, имеют самое весомое присутствие. 

Вместе они пишут законы, обеспечивают безопасность, определяют денежно-кредитную политику и заключают сделки по всем вопросам — от строительства мечетей до цветов национального флага… Новозеландец занимает пост главы центрального банка. Бывший полицейский из Лос-Анджелеса является заместителем начальника международных полицейских сил Боснии».

Прошло 25 лет и с тех пор мало что изменилось. Центральную роль в строительстве и поддержании колониальной системы «независимой» Боснии сыграли десятки тысяч НАТОвских «миротворцев».

Сразу после Дейтона они часто навязывали населению презираемые местными жителями, но одобренные Западом «реформы», буквально под дулом пистолета, такие как упразднение «социалистических» полицейских сил Сараево и закрытие новостных агентств, критикующих НАТОвскую оккупацию.

Анонимный иностранный чиновник открыто описал ситуацию следующими словами: «32 000 иностранных солдат требуют, чтобы страна делала то, что мы хотим».

НАТОвские «миротворцы» патрулируют улицы Сараево и по сей день. Их коллегами по «мягкой силе» является огромное количество западных НПО.

Дейтон выделил миллиарды американских долларов на реконструкцию, специально для того, чтобы её проводили иностранные некоммерческие организации. В течение нескольких месяцев сотни организаций открыли свои магазины на местах и после этого их поток только усилился.

Сегодня в Боснии насчитывается около 25 600 НПО, а в Республике Сербской — более 7500. Сколько из них финансируется из-за рубежа, точно неизвестно, но, скорее всего, почти все.

Иностранные НПО активно работают во всех мыслимых сферах боснийской общественной, политической и даже повседневной жизни. Они восстанавливают дома и строят новые. Они консультируют переживших изнасилование и травмированных ветеранов. Они контролируют школьные учебные планы и программы профессионального обучения.

Они распределяют продукты питания, лекарства и финансовую помощь пожилым людям и маргинализированным группам населения. Они реализуют инициативы по наведению мостов между общинами и организуют молодежные летние лагеря. Они пропагандируют религиозную терпимость и права человека. Они делают все, что делало югославское государство и чего не может делать современное боснийское правительство.

Не приходится сомневаться, что сразу после войны некоторые боснийские НПО внесли чрезвычайно ценный вклад в важнейшие сферы деятельности. Однако в то время местные представители гражданского общества были глубоко обеспокоены внезапным притоком западных организаций, не имеющих опыта и плохо знающих культуру, историю и ситуацию в стране. Широко распространено мнение, что некоторые из них в первую очередь заинтересованы в проведении громкой, хорошо оплачиваемой и политически выгодной работы.

Совершенно очевидно, что международные игроки, финансирующие эти НПО, порой не понимали, в чем на самом деле нуждается Босния и ее население, и считали выделение огромных сумм на нужды страны самоцелью.

В апреле 1998 года ЕС обнародовал планы по созданию в Сараево фонда поддержки демократии за определенную плату. Среди других спонсоров боснийских НПО фонд «Открытое общество» выразил обеспокоенность тем, что предложенные им инициативы будут дублировать уже проводимую работу и проекты и уже финансируемые другими иностранными организациями.

Из этого фиаско не было извлечено никаких уроков. Расследование, проведенное в 2011 году Институтом по освещению войны и мира (IWPR), показало, что «несмотря на существование большого количества НПО, созданных специально для помощи пострадавшим в боснийской войне… [они] слишком часто не в состоянии оказать значимую долгосрочную помощь тем, кто в ней нуждается». Такое количество НПО, занимающихся примерно одним и тем же, означает повсеместное дублирование услуг, в результате чего граждане не знают, куда обращаться за помощью, а организации не уверены в том, кому они должны помогать.

Такое количество иностранных денег, поступающих в боснийские НПО, неизбежно способствует развитию коррупции. Истории о том, как суммы помощи неправильно распределяются, расходуются или предоставляются организациям, в которых работают друзья, родственники и союзники государственных чиновников, — обычное дело. IWPR цитирует начальника финансовой полиции Сараево, который заявил, что «ни одна» НПО в стране «не расходует бюджетные деньги прозрачным образом». Из «огромного количества» проверок, которые его команда провела в отношении деятельности местных НПО, они «выявили нарушения» во всех случаях:

«Когда мы расследовали финансовые операции некоторых из этих [НПО], мы обнаружили, что они выплачивали суточные своим сотрудникам за поездки, которые никогда не проводились. Деньги также выплачивались за услуги, которые никогда не оказывались. Были случаи, когда организовывались конференции или другие крупные мероприятия и отдельным лицам выплачивались крупные суммы денег без какого-либо описания услуг, которые они должны были оказать».


Боснийский полицейский, лишенный аттестации за “несоблюдение стандартов ООН”, держит баннер во время акции протеста перед офисом Верховного представителя Пэдди Эшдауна в Сараево, 2006 год.

«Забудьте о стратении выхода»

В совокупности эти проблемы порождают глубоко токсичный, самовоспроизводящийся цикл. Граждане вынуждены почти во всем полагаться на иностранные структуры, а сами при этом почти ничего не делают, не учатся делать и не могут делать. Такая обстановка прямо напоминает навязанную зависимость исторических колониальных систем. Боснийцев, мягко говоря, не учат ловить рыбу — более того, зачастую им ее вообще не дают.

Поразительно, что неизбежный, изнуряющий результат наводнения Боснии иностранными правителями, организациями и структурами широко признавался и вызывал недовольство западных источников, когда оно только началось.

В редакционной статье журнала Economist за февраль 1998 года выражалось отчаяние: «Протекторат, похоже, не знает границ», цитируя слова помощника тогдашнего Верховного представителя испанца Карлоса Вестендорпа: «Мы не знаем, чего не можем сделать» в Сараево. Издание предупредило, что это может означать, что местные жители «забудут, как управлять собой».

Два месяца спустя New York Times опубликовала очерк о Вестендорпе. Издание заметило, что иностранные игроки доминируют в управлении Боснией на всех уровнях, что «вызвало тревожные вопросы о том, как государство будет работать без постоянных вливаний внешней помощи и прямого международного контроля». Попутно один из старших советников Офиса посетовал:

«Мы стали глубоко вовлечены в функционирование государства… Мы обладаем беспрецедентным уровнем контроля над законодательной и исполнительной ветвями власти. Однако мы не знаем, как нам выйти из этой ситуации, как не увековечить культуру зависимости Боснии».

Не нужно быть циником, чтобы понять, что ослабление местного населения за счет принудительной зависимости от иностранных НПО было целенаправленной и продуманной стратегией западных колонизаторов Сараево. В ноябре того же года американский чиновник грозно потребовал от боснийских властей добиться «гораздо большего прогресса в приватизации» и создать благоприятный климат для иностранных инвестиций:

«Пришло и, по сути, назрело время для того, чтобы правительства Боснии осуществили переход – и [они] должны осуществить его быстро – к устойчивой рыночной экономике. Мы готовы свернуть проекты, программы, все, что угодно, чтобы привлечь их внимание».

Другими словами, если Сараево не сможет в достаточной степени подчиниться финансовым интересам Запада, его многочисленные некоммерческие организации исчезнут, оставив страну с едва функционирующими национальным правительством, гражданским обществом и экономикой, значительно сокращенной системой здравоохранения и социального обеспечения и без каких-либо существенных строительных блоков, специальных знаний или опыта, необходимых для восстановления или замены того, что было утрачено. Фактически Босния вернулась бы к своему непосредственному послевоенному состоянию.

 
Мужчина смотрит на разбитые во время акции протеста 2008 года окна Макдональдса в Белграде.

Опять же, можно было бы простить вывод о том, что провал усилий Боснии по демократизации, направленных на создание чего-либо, приближающегося к демократии, был полностью спланированным. 

Высокопоставленный американский дипломат в Сараево однажды заявил, что сказал американским чиновникам в стране и на родине «забыть о стратегии выхода», поскольку таковой не существует. Мы от этого не уйдём", — объяснил он, поскольку «мы являемся системой жизнеобеспечения».

Эта точка зрения сохраняется и сегодня. Западные чиновники неоднократно заявляли, что законодательство РС будет препятствовать деятельности НПО в Боснии, нанося огромный ущерб ее населению. Аналогичные аргументы приводились ранее в этом году, когда Грузия попыталась ввести аналогичный закон. Фонд «Открытое общество», созданный и финансируемый Джорджем Соросом и поддерживающий многие НПО в Тбилиси, выступил с заявлением, в котором предупредил, что в ответ на это финансируемые из-за рубежа организации покинут страну:

«Этот законопроект направлен на то, чтобы оставить беззащитными детей и женщин, подвергшихся насилию, людей с ограниченными возможностями, меньшинства, ученых, рабочих и молодежь; не оказывать помощь социально уязвимым семьям, фермерам, шахтерам, вынужденным переселенцам, бездомным, незаконно уволенным, задержанным и другим людям, борющимся за свои права; приглушить голос людей, живущих на периферии страны, которые могут рассказать о своих бедах только через независимые СМИ».

Шокирующий подтекст этой угрозы о том, что НПО скорее прекратят жизненно важную, потенциально спасительную работу и нанесут огромный ущерб обществу, чем публично раскроют источники своего финансирования, видимо, не был понят западными журналистами, которые привели это заявление в своих репортажах, посвященных этой полемике. Так же не был раскрыт вопрос о том, почему все эти функции выполняют иностранные НПО, а не грузины и их правительство.

В конце концов, Тбилиси убедили не принимать закон. Поддерживаемые из-за рубежа неправительственные организации, руководимые западными дипломатами и фондами, организовали пламенные протесты, которые грозили перерасти в восстание, прежде чем правительство пошло на попятную. 

Пока в Боснии нет никаких признаков подобных волнений, но решимость Додика можно считать неприемлемой только в рамках мафиозного рэкета американской империи. В конце концов один колониальный холдинг, переступающий черту и не выплачивающий вовремя деньги за охрану, рискует спровоцировать подобное анархическое поведение в других местах.

Прозрачность недопустима

Западные официальные лица называют законодательство об иностранных агентах бесцеремонным, авторитарным бандитизмом наравне с драконовскими эксцессами в самой России. Тем не менее, совершенно очевидно, что в условиях политической системы Боснии, диктуемой извне, достижение чего-либо требует решительных действий и НПО являются серьезным препятствием для этого. Они также способствуют и поощряют ту самую коррупцию, с которой, как утверждают ЕС и США, они борются в Сараево.

В юридической критике Советом Европы «закона об иностранных агентах» РС его неоднократно клеймили как недемократический на том экстраординарном основании, что прозрачность государственных институтов и организаций не является общепринятой западной нормой и, следовательно, требовать её от иностранных правительств неправомерно и необоснованно.

Судя по всему, хотя закон несовместим с демократией, неизбираемые верховные правители, назначаемые из-за границы, присутствие десятков тысяч военнослужащих НАТО с воинственным послужным списком, а также государственные институты, построенные и укомплектованные иностранцами, каким-то образом с демократией совместимы.

Сегодня во многих кругах воспринимаемый демократический авторитет государства часто зависит от того, сколько НПО действует на местах, а также от законодательства и правил — или их отсутствия — регулирующих их деятельность. Однако Босния является живым доказательством того, что обилие НПО, особенно тех, которые финансируются из-за рубежа, не только не является показателем демократии, но и активно препятствует демократизации и развитию. В немалой степени это объясняется тем, что НПО создают бюрократию между гражданами и их правительством, и, что особенно важно, между их способностью управлять собой.

Как только эта бюрократия создана, её чрезвычайно трудно обойти, не говоря уже о решительном устранении и не в последнюю очередь потому, что любая попытка регулировать или ограничить деятельность НПО будет встречена жестким сопротивлением спонсоров этих организаций и шквалами обвинений в авторитаризме и автократии.

С точки зрения Запада, именно в этом и заключается смысл принуждения правительств к передаче своего суверенитета и компетенций / полномочий иностранным организациям.


Автор: Кит Кларенберг — журналист-расследователь и автор MintPresss News, исследующий роль спецслужб в формировании политики и восприятия. Его работы ранее публиковались в журналах The Cradle, Declassified UK и Grayzone. Следите за ним в Twitter @KitKlarenberg.

Источник: www.mintpressnews.com