“Крайне правый” — это, по сути, всё, что оспаривает нарратив (повествование) истеблишмента.

У любого, кто в наши дни принимает наследие корпоративных СМИ за чистую монету, вероятно, создается впечатление, что весь мир наводнен “крайне правыми” экстремистами, в конце концов, все, что ортогонально нынешнему мировому порядку, вдохновленному ВЭФ, кажется, по определению крайне правым.

Если это не было очевидно ранее, то стало очевидно во время пандемии, как нарративы истеблишмента распространяются картелями корпоративных СМИ для закрепления канона, одобренного элитой. Для того чтобы это сработало, необходимо было нейтрализовать неконформистские импульсы, а для этого, как казалось, нужно было навесить на всех ярлык «крайне правых».

В настоящее время этот термин стал настолько неуместным и чрезмерно распространенным, что становится невозможным отличить быстро растущих политиков-дилетантов от скинхедов с татуировками свастики. Не заблуждайтесь, это сделано намеренно.



Поставьте заголовок о бритоголовом.

Стандартная схема игры заключается в том, чтобы все, что набирает обороты, называть “популистским”, что всегда подразумевается как заблуждение и ретроградство, хотя буквальное определение этого слова просто означает, что большие слои населения сильно переживают по поводу чего-то (обычно по поводу того, что элиты их кинули).

В эпоху, когда доверие и авторитет наших действующих институтов находятся в состоянии секулярного упадка — учитывая их потрясающую некомпетентность, не говоря уже об эгоистичном лицемерии и коррупции, общество все больше устает от своих ставленников. Это означает, что все, что им нравится, должно быть переквалифицировано в «крайне правое», чтобы движение не набрало обороты.


В Guardian соблюдены все правила, включая стоп-кадр с «открытым ртом».

Я отсылаю читателя к характеристике «негативного брендинга», данной Брендоном Смитом:

«Одна из наиболее излюбленных пропагандистских тактик [истеблишмента] заключается в том, чтобы перемаркировать или переопределить оппонента до того, как он сможет твердо определить себя. Другими словами, [они] будут стремиться „заклеймить“ вас (подобно тому, как корпорации используют брендинг) в сознании масс, чтобы лишить вас возможности определять себя как-либо иначе...

С помощью искусства негативного брендинга ваш враг украл у вас самое ценное — способность предстать перед публикой таким, какой вы есть на самом деле.

Негативный брендинг — это форма психологической прививки. Он призван закрыть сознание людей от конкретных идей еще до того, как они услышат, как эти идеи излагаются истинным их сторонником».

В эпоху растущих коллективистских симпатий «крайне правыми» могут быть не только «тёмные лошадки», претенденты на борьбу с истеблишментом, но и всё, что уменьшает зависимость от государства или веру в систему.


Новые “F-бомбы”: Фитнес и свобода.

Давайте проясним, что нет ничего политического, а тем более «крайне правого» в том, чтобы поддерживать фитнес или ценить свободу. Однако все, что наделяет человека большей самостоятельностью или внушает ему мысль о том, что он может улучшить свою жизнь без вмешательства государства, предается анафеме.

Возьмите восходящую тему или личность, бросающую вызов истеблишменту, — любую вещь, представляющую угрозу глобализму на поздней стадии или давосской элите, уполномоченной определять «Правила»; привяжите ее к «крайне правым», сказав, что эти экстремисты кооптируют или принимают эту вещь, и тогда она волшебным образом оказывается вне пределов — надежно спрятанной за окном Овертона с помощью нарративной алхимии.

Именно так биткойн, наиболее эмансипирующая технология, появившаяся после возникновения самого Интернета, был охарактеризован как «правый экстремизм».

Это не проблема, если цель не имеет никакого отношения к политике правого толка: личная ответственность, физическая подготовка или негосударственная децентрализованная цифровая валюта. Просто назовите это “собачьим свистком”.

В случае с Хавьером Миллеем — достаточно заявить о своём намерении упразднить центральный банк Аргентины (как основную движущую силу непрекращающихся валютных обвалов в этой стране и безудержного эффекта Кантильона), чтобы разгневать хранителей фиатной денежной системы.

Если это недвусмысленное неприятие основной предпосылки истеблишмента, называйте это «отрицанием». Однажды я видел, как один парень выскочил из прямого эфира подкаста, потому что, как он сказал ведущему перед тем, как отключиться, «я вижу, что вы отрицатель российского сговора!», а затем он ушёл.

Конечно, вся версия о российском сговоре с тех пор была полностью развенчана и общеизвестно, что она была крысиной выдумкой кампании Клинтон.

В последнее время все более актуальным становится настойчивое требование обязательной веры в самые истеричные сценарии изменения климата и необсуждаемости самых радикальных политических мер.

Любой, кто категорически оспаривает эту догму или демонстрирует результаты исследований, свидетельствующие об отсутствии чрезвычайной климатической ситуации или о том, что модели (которые никогда ничего успешно не предсказывали), скорее всего, ошибочны, является отрицателем.

А отрицание — это исключительно крайне правый подход.

Разве мы не должны также остерегаться крайне левого экстремизма?

Вот где мы видим лицемерие в полной мере. Когда люди или голоса отвергают теологию, вдохновленную ВЭФ, их клеймят как “правых”, и даже термин “консервативный” несет за собой определенный багаж. Это практически оскорбление.

Левые?

Люди пишут это в своих биографиях в Twitter и ходят в футболках с Че Геварой. Удивительно, что до сих пор нет эмодзи в виде серпа и молота.



По мнению «экспертов», неясно, что вообще представляет собой «левый экстремизм».

Потребовался симпозиум социологов, чтобы просеять доказательства «с обеих сторон» вопроса, результат оказался неубедительным и «авторитаризм левого крыла» или экстремизм по сей день остается таким же неуловимым, как и раньше.



Выше скрин статьи из The Atlantic. Ниже выдержка из статьи:

«Хотя правый авторитаризм хорошо документирован, не все социальные психологи согласны с тем, что левая версия вообще существует.

В феврале 2020 года Общество психологии личности и социальной психологии провело симпозиум под названием „Реален ли левый авторитаризм? Доказательства с обеих сторон дискуссии“.

Левые тоже используют „собачьи свистки“, только они не признаются таковыми в преобладающем духе времени.

Бурно развивающееся движение “#degrowth” (де-рост) — это сигнал к коммунизму. “Равенство” — это сигнал к перераспределению богатства, в то время как “инклюзивность” приводит к расизму чаще, чем многие хотят признать.

Всё окно Овертона теперь — это коллективист, „проснувшийся“ осколок

Если укоренившаяся элита сходит с рельсов настолько, что граждане восстают и выбирают немыслимое (Brexit, Трамп, биткойн, „консерватизм“), это происходит не потому, что истеблишмент подвел или даже предал общественность, а потому, что по какой-то непостижимой и непостижимой причине крестьяне ушли „далеко вправо“.

Противостояние левого и правого теперь не имеет смысла. Как я уже неоднократно писал: определяющее напряжение нашего века — это централизация, коллективизм, этатизм, цензура, авторитаризм против децентрализации, индивидуальности, автономии, свободы слова, личной ответственности и уверенности в себе.

В основном есть те, кто считает, что у них есть церковная власть указывать всем остальным, что делать, как жить, что позволительно думать и говорить. А есть те, кто хочет, чтобы их оставили в покое и они могли спокойно жить своей жизнью.

К сожалению, растет и та часть населения, которая хочет, чтобы ей указывали, что делать и думать.

Нас должен беспокоить не „крайне правый“ экстремизм, охвативший весь мир. Это стокгольмский синдром.

Это люди, которые охотно придают авторитет первосвященникам истеблишмента – те, кто регулярно меняют свои профили в Твиттере, чтобы поддержать The Latest Thing™.

Хотя в Интернете они, как правило, являются самыми ярыми идеологическими берсеркерами, исполняющими роль силовиков авторитарного коллектива, в реальном мире они неизменно живут в тихом отчаянии. Они были бы совершенно беспомощны, если бы не их цифровые эмодзи и символы, служащие им ориентиром.

Я ожидаю, что эти люди с энтузиазмом примут CBCD в стиле „Чёрного зеркала“, когда они, наконец, появятся, позволив своей жизни стать полностью геймифицированной посредством смартфонов.

Это те же люди, которые запирали своих кричащих детей одних в комнате на две недели после фальшивого ПЦР-теста на COVID и это те же люди, которые будут выкладывать в TikTok со слезами на глазах видео, где они усыпляют своих собак после того, как принц Уильям или Вупи Голдберг сказали им, что это замедлит глобальное потепление. (Будущий аналитический материал MSNBC: „Почему крайне правые экстремисты хотят, чтобы вы любили свою собаку“).

Они — покорное стадо, по крайней мере, до тех пор, пока не лишатся права голоса или не разочаруются в общественном договоре. Обычно это происходит, когда неравенство богатства окончательно ставит их по ту сторону черты бедности или когда они видят, что элита нагло живет по другим правилам, либо когда последствия ужасающих политических просчетов сказываются на их жизни.

В этот момент они начинают искать альтернативы, спускаются в так называемые „кроличьи норы“ и выходят оттуда шокированными (а может быть, и обескураженными), узнав, что в глазах предавшего их истеблишмента они теперь крайне правые экстремисты.


Источник: bombthrower.com