Ограничения не сказываются на доходах России, но повышают экологические риски.

Мне не очень приятно говорить об этом, но пришло время отказаться от ограничения цен на российскую нефть.

Правда в том, что это не работает и, что ещё хуже, из-за того, что всё больше российской нефти перекачивается на ржавеющие старые танкеры, которые участвуют в таких изначально рискованных операциях, как перекачка с судна на судно, это повышает вероятность экологической катастрофы.

Еще в декабре G7 и ряд других стран ввели ограничение на цену российской нефти в размере 60 долл. за баррель. Покупатели могут платить и больше, но тогда они лишаются доступа к ключевым услугам, предоставляемым фирмами из стран, подписавших соглашение. К ним относятся наилучшее страхование от рисков, таких как столкновения и разливы нефти, а также танкерный флот, базирующийся в Европе, включая суда, принадлежащие Греции и Кипру. Аналогичные ограничения на нефтепродукты были введены в феврале.

Цель — позволить российской нефти продолжать поступать в страну, но при этом нанести удар по доходам Кремля, вынудив его согласиться на более низкие цены. Эффективность ограничения будет зависеть от потребности России в западных судах и услугах для обеспечения транспортировки нефти на международные рынки и от её готовности продавать нефть по цене ниже установленной.

Какое-то время инициатива, казалось, работала. Основной экспортный сорт Urals в стране торговался ниже порогового значения в течение большей части первых восьми месяцев действия ограничения.

Рост цен на российскую нефть
Цена на нефть марки Urals ближе к 100 долл. за баррель, чем к предельной цене в 60 долл.


Однако это в большей степени связано с динамикой нефтяного рынка в целом, чем с механизмом ограничения. По мере роста мировых цен на нефть в последние месяцы росла и стоимость российской нефти. Сейчас стоимость Urals ближе к 100 долларам за баррель, чем к 60, причем большая ее часть перевозится на судах, владельцы которых готовы игнорировать установленный лимит.

Если мы посмотрим не на абсолютные цены, а на дисконт к Brent, то увидим совсем другую картину.

Дисконт на нефть марки Urals сократился примерно до одной четверти от самого низкого уровня.


Дисконт продолжал увеличиваться и после вступления в силу ограничения цены, но он никогда не превышал уровня, достигнутого в первые месяцы после начала действий России на Украине * и вскоре снова начал сужаться.

Самые большие скидки приходятся на периоды, когда не было достаточного количества судов, владельцы которых были бы готовы перевозить российскую нефть. Но после начала СВО* множество новых танкерных операторов собрали флот устаревших судов, многие из которых раньше были бы проданы на металлолом, для перевозки российской нефти.

Эти старые ржавые танкеры вызвали обеспокоенность ООН в связи с возросшим риском крупного разлива нефти. Представители ООН также обеспокоены тем, что некоторые суда отключают транспондеры, сигнализирующие об их местоположении и перекачивают грузы с одного устаревшего судна на другое.

Поскольку на этот теневой флот приходится все большая и большая доля поставок нефти из Москвы, скидка на российские грузы по сравнению с международными стандартами — основной показатель успеха при достижении предельных цен — сократилась.

И хотя цель заслуживает похвалы, механизму ценового квотирования не хватает зубов.

Судовладельцам достаточно получить от грузовладельца подтверждение того, что груз был приобретен по цене ниже предельной. Но проверять это нет никакого желания, и невозможно определить, соответствует ли действительности то, что написано в аффидевите.

Нет никаких реальных шансов, что продавец (российская нефтяная компания) или покупатель (скорее всего, недавно созданная торговая компания, находящаяся вдали от пристального внимания Казначейства США) будут уличены в том, что аффидевит является ложным.

В результате ограничение не соблюдается. Около 40% судов, вывозящих нефть из российских портов Балтийского и Черного морей, принадлежат компаниям, базирующимся в странах, подписавших соглашение о лимите (ограничении цен). Значительная часть судов также по-прежнему страхуется через Лондон.

Пересмотр ценового предела до уровня, более близкого к рыночным ценам, может привести к тому, что некоторые грузы будут торговаться ниже нового лимита, но это никак не ограничит доходы Кремля.

Усиление контроля и запрет на ржавые старые суда могли бы снизить риск разлива нефти, но, похоже, не существует желания делать что-либо, что могло бы препятствовать поставкам российской нефти.

Учитывая, что сырая нефть торгуется около 95 долларов за баррель, подорожав с конца июня примерно на 27%, это неудивительно.

Российская нефть на морском шельфе
Средние за четыре недели объемы поставок нефти из России в разбивке по направлениям

Источник: Данные мониторинга судов, отслеживаемые агентством Bloomberg.

Отмена ограничения никак не повлияла бы на количество российской нефти на рынке — она поступала бы точно так же, как поступала на протяжении всей СВО* на Украине.

Учитывая, что для транспортировки нефти уже имеется достаточное количество судов, вряд ли это повлияет и на цену. На что это повлияет, так это на качество судов, используемых для перевозки нефти и на то, кто получает за это деньги.

Если западным грузоотправителям будет разрешено перевозить российские грузы и получать на них страховку, то значительная часть перевозок, вероятно, вернется на суда, которые должным образом застрахованы, хорошо обслуживаются и проходят строгий контроль.

Власти обычно настороженно относятся к допуску устаревших судов в свои порты — несколько судов были вынуждены ждать несколько недель, прежде чем им разрешили выгрузить российские грузы в Индии и Китае.

Самые старые танкеры, участвующие сейчас в российской торговле, скорее всего, окажутся на пляжах Бангладеш, Индии и Пакистана, где их разрежут на металлолом, что позволит избежать, казалось бы, неизбежной экологической катастрофы, если они будут продолжать возить нефть по всему миру.

А еще лучше, если Россия уже заплатила миллиарды долларов за эти старые суда, тогда это станет напрасной тратой денег.


Автор: Джулиан Ли — нефтяной стратег агентства Bloomberg First Word. Ранее он занимал должность старшего аналитика в Центре глобальных энергетических исследований.

Источник: www.bloomberg.com

* — оригинальные авторские фразы были заменены переводчиком на политкорректные во избежание разного рода проблем со стороны Роскомнадзора.